French German Italian Japanese Portuguese Spanish Serbian Albanian

Авторизация


Отрицательные деньги — достойный ответ обществу потребления. Люди, стремящиеся к наживе, одолеваемые жаждой приобретения, могут избавиться от своих амбиций, просто заменив объект вожделения — деньги (которых всё равно нет) на отрицательные деньги — и избавиться, таким образом, от проблем.

 


Какие же функции выполняют сегодняшние деньги?

Отец современного Forex Exchange, прародитель системы экю (и в дальнейшем евро), эксперт в области государственной экономической политики, консультант ЦБ Бельгии, признанный гуру в управлении хеджинговыми фондами и профессор в Стэнфорде (весь в погонах и лампасах :-)) Бернар Лиетар обозначает следующие функции денег:

— «Стандарт измерения ценности». Эталонная экономическая мера, через которую можно сравнивать различные объекты.

— «Средство обмена (расчетов)», которое более эффективно, чем другие формы — бартер, например.

Иногда в прошлом деньги, как и сегодня, выполняли три другие роли:

— «Хранитель богатства». Исторически эту роль деньги выполняли редко. К примеру, слово капитал (eng. Capital) происходит от латинского capus, capitis, что означает голова. Имелись в виду головы скота — до сих пор в Техасе или среди тутси в Африке говорят: «У него состояние в 1000 голов». Другой пример: в Египте позднего царства и в Европе со Средних веков и вплоть до второй половины XVIII века богатство хранили в основном в земельных участках и их постепенных улучшениях (дамбах, системах ирригации и мелиорации.)

— «Инструмент спекулятивного дохода», что проявляется наиболее выразительно в наши дни, когда 95% всех валютных операций в мире проводятся лишь с целью спекуляций; и менее 5% всего валютного обмена проводится для дальнейшей торговли товарами и услугами (дневной оборот на бирже Forex Exchange — 4 триллиона ежедневно.). Это стало системой только после августа 1972 года, когда президент Никсон создал «бессистему» плавающих курсов, с которой мы живем сегодня (за основу была взята разработанная Б.Лиетаром в 1970 году система плавающих обменных курсов для экзотических валют).

— «Инструмент империи» или инструмент контроля (примеры: влияние Federal Reserve Bank of USA через печать основной резервной валюты мира на всю мировую финансовую архитектуру и т.д.).

Причем первые две функции присущи деньгам любого типа, в то время как последние три необязательны. Более того, выполнение деньгами какой-либо из необязательных функций ведет к ухудшению выполнения ими как минимум одной из основных. Функция «Хранителя богатства» существенно вредит функции «Средство обмена», поскольку существенно искажает процессы обмена.

Когда деньги вступают в конфликт с самими собой

Во время кризисов (мнимых или реальных) все стараются перевести свои активы в деньги и придержать их (кто в чулке, а кто в специальных финансовых инструментах), что автоматом создает нехватку ликвидности в реальной экономике и усиливает кризис.

В годы «потребительского благодушия» участники имеют тенденцию к распечатыванию «кубышек» и большим тратам (как обоснованным, так и ситуационным), что ведет к разгону инфляции. Функция «Инструмент спекулятивного дохода» очевидно подрывает «Стандарт измерения ценности».

Как «Инструмент империи» деньги, являясь обобщенным инструментом управления, выражают нравственность управленцев «империи» и в этом смысле могут приводить как к позитивным, так и к негативным последствиям. К сожалению, как мы видим, сегодняшние претенденты на имперский трон высокой нравственностью не блещут.

Антагонизм функций денег ухудшает ситуацию, но отнюдь не является первопричиной проблем. Первопричиной является ростовщический процент, сегодня уже почти повсеместно принятый в обществе как норма (надо отметить, что проводники ростовщичества проделали огромную работу на протяжении очень долгого времени, дабы внедрить эту норму). Ростовщичество — это встроенный механизм, который в автоматическом режиме перекачивает покупательскую способность от всех участников в руки ростовщиков разного рода и калибра.

В чем причина роста благосостояния финансовых структур

Обширное исследование результатов распределения ростовщического процента в германском обществе провела доктор экономики Маргарет Кеннеди, ей слово: «Выясняется, что первые 80% населения больше платят по процентам, чем получают, 10% получают несколько больше, чем платят, а последние 10% получают в два раза больше, чем платят.

Это в совокупности и есть та часть, которую потеряли первые 80% населения. Этот факт превосходно объясняет сущность механизма, может быть, самого важного, позволяющего богатым становиться все богаче, а бедных делающего все беднее.

Если мы более пристально посмотрим на последние 10% населения
относительно их доходов от процентов, то снова столкнемся с феноменом показательного роста. Для последнего 1% населения столбец доходов от процентов следует увеличить в 10 раз, а для последних 0,1% — более чем в 100 раз».

Надо учитывать, что каждый из нас платит проценты вне зависимости от того, есть ли у нас персональные кредитные обязательства, поскольку оплата процентов по кредитам заложена в цену каждого продукта по всей длине производственной цепочки. Вот, собственно, простое и внятное объяснение причины постоянного роста благосостояния, казалось бы, второстепенно посреднических по сути финансовых структур и их владельцев.

Бери от жизни все, а после нас хоть потоп...

Стоит упомянуть, что в современном обществе и главный инструмент управления экономикой — эмиссия средств обмена — находится в руках группы частных финансовых олигархов. Ростовщический процент выкачивает средства из реальной экономики, создавая дефицит платежных средств и тем самым повышая роль ростовщиков-банков на всех уровнях управления.

Банки же эмитенты управляют макропроцессами мирового масштаба, и их всего несколько на весь мир (Латвийский ЦБ не является эмитентом, а лишь вассалом ЕвроЦБ, который, в свою очередь, — вассал ФРС). Тем самым мы стали свидетелями невиданной доселе концентрации экономической власти. Информация об этом иногда в неожиданной форме прорывается там и сям (вот так, например).

В соответствии с идеей «невидимой руки» Адама Смитта каждый индивид действует с такой целью, чтобы максимизировать свой «выигрыш» в рамках текущих правил игры. Функции денег и ростовщический процент задают общие правила игры, в которых осознанно, а чаще бездумно, по традиции, участвуют все без исключения участвующие в продуктообмене индивиды.

Сегодняшние негласные правила мотивируют к деятельности по принципу «бери от жизни все, а после нас хоть потоп...». А конкретно:

— краткосрочные спекулятивные инвестиции вместо максимально долгосрочных вложений с долгим периодом окупаемости;

— краткосрочность планирования и ошибки, связанные с этим;

— хищническое использование возобновляемых и невозобновляемых природных и прочих ресурсов;

— атомизация (индивидуализация) членов общества и их сталкивание в «войне всех против всех» за дефицитные деньги;

— как следствие ростовщичества — всеобщее принятие модели экспоненциального роста, хотя в природе такой рост — признак болезни и скорой смерти (в том числе рак развивается по экспоненте);

— постановка в центр внимания технократического общества технологий и машин и деградация человека до уровня биоробота для обслуживания этих машин и процессов, следствие — структурная безработица.

Деньги, с которыми легко расстаться

Многие из этих аспектов были предвидены мыслителями прошлого, и некоторые предлагали вполне реальные решения. Одним из таких мыслителей-экономистов-любителей был аргентинец немецкого происхождения Сильвио Гезель.

В своей работе «Естественный экономический порядок» он идентифицировал основные проблемы денежной системы, обозначенные выше, и предложил их элегантное решение, получив за это высокую оценку отца современного экономического порядка Кейнса, который написал, что будущие поколения возьмут гораздо больше у Гезеля, нежели у Маркса.

Суть предложения Гезеля очень проста. Необходимо создать валюту, которая будет выполнять только первые две функции денег. Дабы разделить функции «хранения» и «обмена» и сделать неактуальным ростовщический процент на деньги, необходимо ввести механизм, по которому деньги будут «амортизироваться со временем», как и все прочие товары.

К чему приводит такое маленькое изменение. Предположим, что мы дадим человеку 100 латов, но с одним условием: каждую неделю (скажем, в 24.00 с воскресенья на понедельник) деньги будут терять 1% от своей первичной покупательной способности (1-ю неделю — 100 латов, 2-ю неделю — 99 латов, 3-ю неделю — 98 латов, N-ю неделю — 100-(N-1) латов). Какова будет логика действий человека?

Скорее всего, человек быстро сообразит, что с деньгами лучше расстаться поскорее. Он не будет их копить, а использует по назначению. Если же в данный момент он не захочет что-либо покупать, то с удовольствием даст эти деньги в кредит без процентов, т.е. сегодня даст заем в 100 латов, чтобы через год получить те же 100 латов. В свою очередь, другой человек, получивший такие деньги, будет действовать в том же духе.

В статье «Общественные деньги» Б.Лиетар пишет: «Ключ для понимания концепции этого структурного изменения включает в себя изменение «направления времени» в инвестиционном процессе. В текущей системе чистая приведенная стоимость (Net Present Value) любой инвестиции должна быть выше, чем процентная ставка на безрисковый государственный бонд (гособлигацию)».

Это подразумевает, что все, что создает добавленную стоимость дальше, чем через двадцать лет, сегодня имеет ничтожную ценность. Так создается системный стимул для того, чтобы не беспокоиться о долгосрочных последствиях наших действий.

Доходы в будущем должны стать более ценными, чем доходы сегодня

В предложенной в данной статье системе стимул работает в противоположном направлении: доходы в будущем становятся более ценными, чем доходы сегодня, что автоматически сдвигает приоритет в долгосрочные результаты сегодняшних действий.

Как только будут удовлетворены базовые потребности, логичным в новых условиях станет использование денег в виде инвестиций в то, что снизит затраты в будущем. Это: выплата основной суммы кредита, улучшение теплоизоляции дома, улучшение энергоэффективности, покупка своего огорода и инвестиции в то, что сохранит или увеличит свою ценность с течением времени. Улучшение земли, лесов и всего, что увеличивает ценность со временем. Чтобы собрать деньги на университет для ваших внуков, будет логично посадить рощу, которая станет сберегательным счетом для вашей цели.

Система также способствует замыканию экономической активности на местных предприятиях и поставщиках, создавая дополнительные рабочие места, поскольку выпущенные локально (в муниципалитете или регионе), эти деньги пользуются спросом только у тех, кто в этом регионе живет или как-то регулярно с ним взаимодействует. Тем самым весь дополнительный эффект прироста экономической активности работает на местах, и во многом именно благодаря этой особенности такие «валюты» пользуются популярностью в регионах с депрессивной экономикой. Но не стоит сужать их ареал применения только неблагополучными территориями.

Как это делалось в остальном мире в разное время

Системы гезелевских денег были широко распространены в Европе в 30-е годы. Наиболее хорошо задокументированный эксперимент произошел в городе Вергль в Австрии. Результаты были ошеломляюще успешными, и более 200 городов изъявили желание ввести параллельную единицу обмена у себя, но ЦБ Австрии законодательно запретил выпуск платежных средств.

В современном мире наиболее известный опыт длится уже более 30 лет — в городе Куритиба в Бразилии. Буквально полтора года назад успешно стартовал проект в Шаймуратово, Башкирия. По следам первого башкирского эксперимента его автор Рустам Давлетбаев готовит в сотрудничестве с властями республики масштабный проект, который охватит уже весь регион. Он будет называться АСПИРИН, и организаторы надеются таким образом поддержать экономику региона во время нашествия второй волны глобального кризиса. Недавно прошла серия выпусков локальных валют в небольших городках Италии и Германии.

По оценкам экономистов, использование амортизирующихся денег приводит к увеличению экономики на 25% — и это без учета эффекта быстрого проактивного и неростовщического кредитования. Основной прирост происходит из-за увеличения деловой активности участников и использования незадействованных ресурсов.

В мире дефицитных денег огромный пласт потребностей остается неудовлетворенным из-за нехватки платежных средств. Разность между оденежествленным спросом и общим спросом может выражаться от десятков процентов до нескольких раз, это зависит от насыщенности конкретной экономики деньгами. Именно эту нишу в первую очередь заполняют «быстрые» деньги Гезеля.

Помимо подсистемы «рынок» внутри системы «человек — природа» совершает маневры по собственному выживанию еще и подсистема «деньги». Это очень сильная подсистема, ибо современные деньги, в силу наличия процентной ставки, могут только расти, причем экспоненциальным образом, заставляя гнаться за собою все остальное: производство, потребление, загрязнения. Воздействие экономики на природу и условия жизни человека можно изменить, поменяв «знак» денег, сделав так, чтобы они принципиально НЕ МОГЛИ расти. И сделать это — в силах человечества. Первым высказал такую идею в конце XIX века Сильвио Гезель, германо-аргентинский коммерсант. Он обнаружил, что подъемы и спады в торговле зависят не от спроса на товары или от их качества, а почти исключительно от цены денег на денежном рынке, то есть от банковского процента. Люди покупают, когда процентные ставки низкие, и не покупают, когда они высоки.

 

Причина заключалась в желании или нежелании банкиров, обладателей денег, пускать их в оборот. Если они не могли получить больше 2,5%, преобладающим становилось стремление придерживать деньги, что приводило к уменьшению объемов капиталовложений, а затем к банкротству фирм и уменьшению количества рабочих мест. Если вновь отмечался рост процента, деньги снова пуска­лись в оборот.

 

Сильвио Гезель объяснил этот феномен тем, что в отличие от всех других товаров и услуг деньги можно оставлять у себя без затрат. Если у одного человека есть корзина яблок, а у другого есть деньги, то владелец яблок будет вынужден продать их уже через короткий срок, чтобы не потерять свой товар. А обладатель денег может подождать, пока цена на них (процент) не придет в соответствие с его представлениями. Деньги не требуют складских расходов, наоборот, имея деньги в кармане или на счете в банке, можно не спешить, ожидая выгоды. Так деньги выпадают из оборота, тормозя экономику.

 

Еще хуже стало дело, когда финансовая система фактически перешла на обслуживание самой себя. Возможность вообще не вкладывать финансовые средства в производство, а заниматься спекуляциями: скупкой и перепродажей акций, облигаций, закладных, привела к тому, что финансы окончательно оторвались от реальной экономики и жизни людей на Земле. Экономика, следуя за финансами — хоть она и не в состоянии их догнать, — поставила главной своей задачей получение прибыли. Интересы человеческой популяции и финансов разошлись окончательно.

 

Если деньги перестают быть приводными ремнями экономики, заставляющими крутиться колесики нашего хозяйственного механизма, а все целиком попадают в банк, где из них начинают выжимать процент, то немедленно происходит инфляция. А она действует как дополнительная форма налогообложения, применяя которую правительства имеют возможность справляться с проблемами растущей задолженности. Бремя этих дополнительных налогов ложится на плечи тех людей, которые не смогли вложить свое состояние в земельную собственность и недвижимость, то есть на бедных тружеников. Говоря проще, чтобы отдать гражданину долги по зарплате, с гражданина же их и взыщут через инфляцию или банковский процент, «спрятанный» в цене всех товаров.

 

Маргрит Кеннеди приводит такой пример. Если бы кто-нибудь в канун Рождества Христова вложил капитал в размере 1 пенни под 4% годовых, то в 1750 году на вырученные деньги он смог бы купить золотой шар весом с Землю, а в 1990 году имел бы уже 8190 таких шаров!

 

Когда что-то растет ВСЕГДА — это неестественная ситуация. В природе все рождается, растет, умирает, возрождается и т.д. Иначе что-то одно, возрастая постоянно, удушило бы все остальное. Ростовщикам испокон веку это было известно. Они знали, что проценты при длительном воздействии разрушают любой социальный организм, приводя к ужасным для них, ростовщиков, последствиям. Поэтому с древних лет существовал «святой год»: раз в семь лет прощались все проценты и долги. Так ограничивался тот вред, который наносился экономике ростовщическим процентом.

 

Но никто ни разу не предложил ликвидировать основополагающий изъян системы, денежный рост. И только Сильвио Гезель, незаслуженно забытый гений экономики, такой механизм изобрел. Он придумал отрицательные деньги.

 

В 1890 году Гезель сформулировал идею «естественного экономического порядка», при котором в отличие от современного неестественного порядка деньги становятся платной государственной услугой. Вместо того чтобы платить проценты банкирам, люди должны были бы платить небольшую сумму государству (или мэрии) за право деньги не тратить, а хранить. Прекращается процентный рост, исчезает инфляция, деньги перестают «разгонять» экономику, становится ненужной пропаганда потребительства, и, что самое для нас главное, уменьшается антропогенная нагрузка на природу. Люди начинают жить в условиях естественной экономики.

 

Мы называем такие деньги «горячими бонами». «Боны» — чтобы отличать от привычных денег. Ну, а «горячие» они оттого, что руки жгут, требуя, чтобы их немедленно потратили. Самые большие потери от внедрения «горячих бонов» понесут финансовые спекулянты и наркоторговцы. Ведь даже при 1—2% ежемесячного платежа убыль излишне заработанных средств составит в год 12—24%, а при ежемесячном платеже в 3—4% — даже 36—48% в год. Произойдет перемена интереса: главной проблемой станет не как получить много денег, а как их быстро потратить.

 

Теория Гезеля была проверена на практике, и весьма удачно.

 

В 1932 году в австрийском городе Вергле магистрат выпустил 5000 «свободных шиллингов» (свободных от процентов), которые были покрыты такой же суммой обычных австрийских шиллингов в банке, и пустил их в оборот. Плата за пользование бонами составляла ежемесячно 1%, или 12% в год, а вносили ее те, кто имел банкноту в конце месяца. Плата оформлялась специальной маркой, которую приклеивали на обратной стороне банкноты; без такой Марки в следующем месяце банкнота была недействительна. Хоть и небольшая, такая плата привела к тому, что любой человек, получавший боны, старался их как можно быстрее потратить. Жители Вергля даже налоги платили заранее, лишь бы избежать потерь! Этими «горячими бонами» выплачивалась зарплата, торговцы принимали их в качестве платы за товар.

 

Так вместо того, чтобы лежать в банке (или в чулках), Деньги начали крутиться. В течение года 5000 свободных шиллингов были в обращении 463 раза, а обычный шиллинг — вcero 213 раз. Значит, одинаковая сумма денег (5000 шиллингов) позволила сделать вдвое больше полезной обществу работы, как только эти деньги лишились возможности расти!

 

В это время многие страны Европы переживали жуткую безработицу, а в Вергле ее уровень снизился за год на 25%. Полученная магистратом плата была небольшой, но эти средства пошли на общественные нужды, на благо всех. В городе был построен мост, улучшено состояние дорог, увеличились капиталовложения в общественные службы. И это не единственный пример: общины многих городов и поселков (не только в Австрии) с успехом применяли «горячие боны».

 

Когда более 300 общин в Австрии заинтересовались этой экономической моделью, Национальный банк страны испугался, усмотрев угрозу своей монополии. Он вмешался в дела магистрата и запретил печатание местных денег, свободных от процентов. Спор длился долго и рассматривался даже в высших судебных инстанциях Австрии.

 

Может быть, пересмотр финансово-денежной системы — самый простой метод начать переход к «устойчивому развитию», предложенному Конференцией Рио 92, и за которое ратуют ныне многочисленные политические деятели и ученые. Это тем более легко, что существуют уже электронные деньги, что сильно снижает организацион­ные трудности в применении «горячих бонов».